| |
В сухом родимом поле вянет цвет.
Скорбеть за землю дал обет он Богу.
С надеждой вновь и вновь он ждёт рассвет
И всё глядит на пыльную дорогу.
Пронзая взглядом мглы густую муть,
Закутан в саван выжженной могилы,
Не знает он, как в ней сумел вздохнуть,
Откуда просочились жизни силы.
Не ведает, какой судьбе обвить
Предназначалось стебель истощённый,
Запутать, выжать, скомкать и убить,
Низвергнув в пропасть мысли обречённой.
Но верил цвет и с верою восстал.
Бронёй незримой сердце укрепилось.
Он ждал и понял вдруг, что час настал:
Средь сумрака сиянье зародилось.
Оно росло. Играли языки.
Сгорали трупы в пламени шумящем.
Металась смерть – исчадие тоски –
И испарялась вихрем уходящим...
То был пожар иль сказочный восход? –
Цветок не помнил, позабыв цветенье,
Но вдруг прозрел и тысячей ростков
Весны прославил вечной пробужденье.
Вот только в том ли крае он возрос,
Где полонил его обет страданья?
Рассветный ветер по полю разнёс
Родных имён живые воздыханья...
Былой земли уж нет: исчезла смерть,
Забрав навеки мрак испепелённый,
И искуплённой родины рассвет
Возносит к небу пламень окрылённый.
|
| |
|